В одной из своих книг академик И. И. Мещанинов рассказывает, что в юкагирском языке есть слово, которое, если перевести буквально, означает: «человекооленеубийство». Такое длинное слово и выговорить трудно, а понять еще труднее.

Тут непонятно, кто кого убил: человек оленя, или олень человека, или человек с оленем убили кого-нибудь третьего, или кто-нибудь третий убил человека и оленя.

Но юкагир это слово понимает. Он употребляет его, когда хочет сказать: «Человек убил оленя».

В чем же дело? Как могло возникнуть такое странное слово?

Оно возникло в те времена, когда человек еще не называл себя «я», когда он не сознавал, что это он сам работает, охотится, преследует и убивает оленей. Он считал, что не он убил оленя, а весь его род, и даже не его род, а то таинственное, неведомое, что управляет миром. Человек чувствовал себя еще очень слабым, очень беспомощным перед лицом природы. Природа не слушалась его.

Сегодня, по велению каких-то непонятных сил, человеко-оленеубийство проходило хорошо, завтра охота кончалась неудачей, и люди возвращались домой с пустыми руками. В выражении «человекооленеубийство» нет действующего лица. Да и как мог первобытный человек понять, кто действующее лицо: он или олень? Ведь он считал, что оленя отдал человеку неведомый покровитель — предок и оленя и человека.

Если мы при своих раскопках пойдем от самых древних слоев звуковой речи к более новым, мы еще долго будем натыкаться на остатки речи тех времен, когда человек считал себя орудием в руках таинственных сил.

Вот фраза на чукотском языке: «человеком мясо дает его собаке».

Нам эта фраза непонятна. Мы откопали ее из того слоя речи, который отложился в языке очень давно, когда человек думал не так, как мы.

Вместо того чтобы сказать: «человек дает мясо собаке»,— говорили: «человеком мясо дает его собаке».

Кто же дает мясо человеком?

Какая-то таинственная сила, которая действует человеком, как орудием.

Индейцы дакота вместо: «я вяжу» говорят: «вязанье мною», как будто человек — крючок для вязанья, а не тот, кто этим крючком работает.

Обломки древней речи сохранились и в языках европейцев.

Французы говорят: «Il fait froid». Это значит: «Холодно». Но в буквальном переводе это значит: «Он делает холодно».

Опять тот же «он», который распоряжается миром.

Но зачем нам рыться в других языках, когда в нашем собственном можно найти остатки древней речи, а значит, и древней мысли.

Мы говорим: «его громом убило».

Кто убил? «Оно», таинственная сила.

Или, например, «его скорчило», «его лихорадит». Что это за существо, которое корчит человека и радуется его беде, его лиху?

То же неизвестное, таинственное «оно» невидимо присутствует и в словах: «рассвело», «светает», «моросит».

Мы не верим ни в какие таинственные силы, но в нашем языке еще сохранились остатки языка древних людей, которые в эти силы верили.

Мы говорим, например: «Часы нашлись»,— как будто не мы нашли часы, а часы сами нашлись каким-то чудесным образом.

Так, раскапывая слои речи, мы отыскали не только слова, но и мысли первобытных людей. Первобытный человек жил в таинственном, непонятном мире, где не он работал и охотился, а где им кто-то работал, им кто-то убивал оленей, где все совершалось по воле неведомого.

Но время шло. Чем сильнее становился человек, тем яснее начинал он понимать и мир и свое место в мире. В языке появилось «я», появился человек, который действует, борется, подчиняет себе вещи и природу.

Мы уже не говорим: «Человеком убило оленя», а говорим: «Человек убил оленя». И все-таки в нашем языке нет-нет да и мелькнет тень прошлого. Разве мы не говорим до сих пор: «не везет», «суждено», «не суждено».

Кто не везет? Кем суждено?

Судьбой, роком!

Но ведь судьба и рок — это то же «неведомое», которого так страшился первобытный человек.

Слово «судьба» еще есть в нашем языке. Но можно уже сейчас предсказать, что в будущем оно исчезнет.

Все с большей уверенностью засевает свои поля наш земледелец. Он знает, что от него самого зависит, будет урожай или нет.

На службе колхозника — машины, которые превращают бесплодную почву в плодородную, и наука, которая помогает ему управлять жизнью растений.

Все с большей смелостью отправляется в путь моряк. Он видит мели глубоко под водой, он заранее знает, будет ли буря.

«Суждено», «на роду написано» — эти слова все реже и реже слышишь вокруг.

Незнание порождает страх. Знание дает уверенность, делает человека не рабом, а повелителем природы.