Каждые несколько строк — год. Каждая страница — поколение.
Нет больше в живых князя Владимира. В Киеве княжит его сын Ярослав.
«Лето 6545 с сотворения мира (1038 год).
Заложил Ярослав град великий, у этого же града — Златые Врата. Заложил и церковь Святой Софии... И к книгам прилежал, читая их часто ночью и днем. И собрал писцов многих и переложил с ними с греческого на славянское письмо и списал книги многие, ими же поучаясь, верные люди наслаждаются учением божественным. Ярослав же, книги многие написав, положил в святой сей церкви, которую создал сам, и украсил ее златом и серебром и сосудами церковными...»
Так возникла в Киеве, у Золотых Ворот, в многоглавой церкви Святой Софии первая русская библиотека.
Русские люди читали книги, и перед ними, как в тумане, вырисовывались далекие земли и далекие моря, о которых они раньше и не слышали.
Вот святой — «человек божий» — Алексей плывет на корабле из Рима в «Сурию». В Сирии он встречает на дороге погонщиков ослов и вместе с ними добирается до града Еде-сы. Но его странствования не кончены. Из Едесы он отправляется морем в «Каталию» — Каталонию. «Волею же божиею отогнан был корабль ветром бурным и пришел в Рим...»
Читатель раскрывает другую книгу, и перед ним встают горы Святой земли. Он видит берега Иордана и тростниковые заросли, в которых живут «пардусы» — барсы. А рядом по дороге идут из Аравии «велблюды» с пшеницей и святой старец-монах погоняет осла, везущего в монастырь воду из реки.
Книги уводят читателя не только в другие земли, но и в другие времена.
Из повести об Александре Македонском он узнает, каким наукам учили детей в Греции: «гудению» — музыке, «звездному закону» — астрономии, «землемерию» — геометрии, «мудростным словам» — риторике, «любомудрию» — философии.
Книга рассказывает русскому читателю о философе Аристотеле и об Омире, воспевшем троянцев, о «волхве в Дельфех» — дельфийском оракуле и о «храме Зеуса Алумпий-ского», о египетских городах Мемфисе и Александрии, о Вавилоне и Персии, об индийской стране, где живут «рахма-ны» — брамины.
«И увидел Александр леса многие и прекрасные деревья со всякими плодами. И всю ту землю обходила река. И была вода светлая и белая, как молоко, и фиников много, а на виноградной лозе было по тысяче добрых гроздьев...»
С удивлением читают русские люди о чудесных странах, в которых побывал Александр, о «человекоядцах, лающих, как псы», о «пескеглавцах, с глазами и ртом на груди», о земле блаженных, где не сияет солнце, но заря светит и без солнца.
Еще удивительнее рассказы о зверях и птицах в книге «Физиолог» и в других книгах, повествующих о природе.
И здесь тоже правда перемешана с вымыслом. Рядом со слоном и львом на картинках изображены несуществующие звери: «телчеслон» — полубык-полуслон, «вепреслон», «верб-людопардус».
Есть тут и совсем непонятный зверь — «зуботомитель», который живет в реке и может целиком проглотить слона.
Вместе с греческими сказками доходят до русского читателя и обрывки греческой философии.
В сборнике «Пчела» он находит изречения Пифагора, Сократа, Диогена, Аристотеля, Эпикура.
Читая «Шестоднев», он узнает о четырех элементах Эмпедокла. Эти четыре элемента — огонь, воздух, вода и земля — были сотворены прежде других вещей, а все вещи — от них. Есть и пятая стихия — та, которую добавил Аристотель. Это — небо, эфир. Небо, «яко дым», окружает землю, равно отступая от нее со всех сторон.
С удивлением узнают русские люди, что Земля — шар, что на противоположной стороне ее день, когда у нас ночь. Книги рассказывают им о причине солнечных затмений: солнечные затмения бывают, когда Луна делается «преградой» между Землей и Солнцем, а лунные — от «заступа земного».
В книге греческого монаха Георгия Амартола внимательный читатель находит несколько слов о демокритовских атомах— «непресекомых и неразделимых телесах».
Читая книги, читатель начинает яснее представлять себе, как огромен мир. Он размышляет о человеке, который «в великом мал и в малом велик». Он узнает, что были мудрецы, которые все объясняли не божьим повелением, а «нужею» — необходимостью. От нее богатство и нищета, от нее здравие и недуг, рабство и свобода, мир и война. Все свершается по необходимости — и «превращения небесные и шествования звездные».
Русские люди лучше начинают понимать свое место в мире. Из книги Козьмы Индикоплова они узнают о трех частях света — Асии, Иеропии и Ливии, о «Шелковой Земле» — Китае, о народах, населяющих землю. И русский переводчик добавляет от себя, что есть «на западе великая страна, нарицаемая Русь».
Отовсюду бегут к русской культуре потоки человеческого знания и опыта: из библии и вавилонского сказания, из александрийской повести и сочинений греческого философа.
И так сильна молодая растущая культура, что она даже чужое претворяет в свое.
Все больше в библиотеке у Золотых Ворот своих русских книг.
В них чужое сливается со своим — с преданиями родной старины, с поговорками и сказками, с былинами о богатырях и сказаниями о походах и битвах.
В начальной летописи и в проповеди Иллариона, в житии Бориса и Глеба и в поучении Владимира Мономаха рождается русская литература, рождается русский книжный язык.
Киевский митрополит Илларион — «муж благ, книжен и постник» — пишет «Слово о законе и благодати», в котором прославляет «учителя и наставника, великого князя нашей земли Владимира, внука старого Игоря, сына славного Святослава»...
«Не в худой и не в неведомой земле они владычествовали, но в Русской, которая ведома и слышима во всех концах земли».
Всем сердцем любит Илларион Русскую землю. И пламенные слова находит он, говоря о ней.
Он обращается к усопшему князю Владимиру:
«Встань, благородный муж, из своего гроба. Встань, отряси свой сон, потому что ты не умер, а только спишь до общего всех пробуждения...
Отряси сон, возведи очи, чтобы видеть, какой чести господь сподобил тебя там, на небе, и какую славу по тебе создал среди сынов твоих...
Взгляни на город, величеством сияющий, на церкви цветущие, на христианство растущее, взгляни на город, святыми иконами освящаемый, блистающий, овеваемый благоуханным темьяном, хвалами и божественным пеньем оглашаемый.
И, видев все это, возрадуйся и возвеселися...»
Идут годы И с каждым годом все больше на Руси людей, «преизлиха насытившихся сладости книжной».
Кирилл, епископ Туровский, пишет:
«Сладок медвяный сок и хорош сахар, но лучше их обоих книжный разум».
В церквах «клети исполнены книгами». В кельях монастырей «ничего не видно, кроме икон и книг». В каждом княжеском или боярском тереме есть «крестовая палата», где под образами лежат на аналое книги В каждом монастыре есть библиотека. Одни монахи переписывают книги, другие переплетают.
В Печерском монастыре черноризец Нестор пишет «Повесть временных лет».
Далеко видит из своей кельи этот «селянин ростовских областей».
Он видит всю свою страну и знает, как проехать из Киева к Варяжскому морю, а оттуда — в Рим, а из Рима — в Царьград, а из Царьграда — обратно в Киев.
Он видит всю семью славянских народов, и ему ясно, что это одна семья, с одним языком и одной грамотой.
Он вспоминает, как киевские князья с великим трудом спасли от усобиц Русскую землю.
Это начало русского просвещения. Мы стоим у истоков великой реки. С каждым веком она будет становиться полнее и шире. Много великого и прекрасного принесет она в океан всемирной культуры.
Не об этом ли писал летописец: «Мудрость мы обретаем ог слов книжных, ибо это реки, напояющие вселенную».
