Каждый зверь в лесу прислушивается и присматривается к тысячам сигналов, которые идут к нему отовсюду.

Скрипнула ветка — это, может быть, крадется враг, надо бежать или приготовиться к отпору.

Ударил гром, ветер пробежал по лесу, срывая листья с деревьев,— надо прятаться в норы и гнезда от идущей бури.

По земле, пахнущей гниющей листвой и грибами, потянуло чуть заметным запахом дичи — надо выследить и поймать добычу.

Каждый шорох, каждый запах, каждый след в траве, каждый крик или свист что-то значит, чего-то требует.

Первобытный человек тоже прислушивался к сигналам, которые посылал ему мир. Но, кроме этих сигналов, он скоро научился понимать и другие сигналы, которые посылали ему люди его орды.

Где-то в лесу охотник нашел след оленя. Взмахом руки он посылает сигнал об этом другим охотникам, которые идут позади. Они еще не видят зверя, но сигнал, посланный им, заставляет их так же настораживаться и крепче сжимать оружие, как если бы они уже видели перед собой ветвистые рога и настороженные уши оленя.

След зверя на земле — это сигнал.

Взмах руки, говорящий о найденном следе,— это сигнал о сигнале.

Каждый раз, когда кто-нибудь из охотников находит след на земле или слышит шорох крадущегося зверя, он посылает сигнал об этом сигнале другим людям орды.

Так к сигналам, которые посылала человеку природа, присоединилась речь — «сигналы сигналов», которые посылала человеку орда.

Иван Петрович Павлов так и говорит в одном из своих трудов, что человеческая речь — это «сигналы сигналов».

Сначала это были только жесты и крики. Принятые глазами и ушами, эти «сигналы сигналов» шли в мозг человека, как на центральную телефонную станцию. Получив «сигнал сигнала» — «зверь приближается», мозг сразу же отдавал приказ: рукам — крепче сжать рогатину, глазам — пристальнее вглядеться в листву, ушам — лучше прислушаться к лесным скрипам и шорохам. Зверя еще не было видно, не было слышно, а человек уже был готов его встретить.

Чем больше становилось жестов и восклицаний, чем чаще приходили в мозг «сигналы сигналов», тем больше было работы на «центральной станции», которая помещается в лобной части человеческого черепа. А от этого «центральная станция» должна была больше и больше расширяться. В мозгу появлялись все новые клетки, все сложнее делалась связь между этими клетками. Мозг рос, увеличивался в объеме.

У неандертальца емкость черепа на 400—500 кубических сантиметров больше, чем у питекантропа. Мозг человека развивался, человек учился думать.

Когда он видел или слышал сигнал, который обозначает «солнце», он думал о солнце, хотя в это время могла быть и глубокая ночь.

Когда ему показывали, что надо пойти и принести копье, он думал о копье, хотя бы копья н не было под рукой.

Общий труд научил человека говорить, а научившись говорить, он научился и думать.

Человек не получил свой ум в подарок от природы. Он заработал его собственными руками.