В Афинах, в доме стратега Перикла,— пир. Гости уже утолили голод. Они украшают себя венками из цветов и совершают возлияние в честь доброго гения: выпивают по глотку не разбавленного водой вина.

По знаку хозяйки пира Аспазии удаляются танцовщицы. Флейтистка отнимает флейту от губ. Начинается беседа.

Для чего собрались гости у Перикла?

Для того ли только, чтобы насладиться едой, музыкой, вином, ароматами?

Нет, они собрались, чтобы усладить свой разум беседой, чтобы послушать своего учителя — Анаксагора.

Ведь это все его ученики и друзья.

Сам хозяин — Перикл — часто советуется с Анаксагором о государственных делах.

Перикл — первый стратег, полководец и вождь афинского народа. Его зовут в Афинах Олимпийцем. Когда он говорит перед народом, он, словно Зевс, мечет громы и молнии. При нем Афины достигли небывалого могущества. За несколько лет афиняне превратили свой город в самый прекрасный из городов мира.

И этот вождь просит совета у философа и заимствует краски для своего ораторского искусства из науки о природе.

С хозяйкой пира Аспазией Анаксагор тоже охотно ведет долгие беседы. Она не похожа на тех афинянок, которые проводят весь день за прялкой в женской половине дома. Она одинаково хорошо разбирается и в государственных делах, и в спорах ученых. К ней нередко заходит философ Сократ и приводит с собой учеников, чтобы они послушали ее мудрые речи.

Чтобы жениться на этой иноземке, уроженке Милета, Перикл развелся со своей женой, знатной афинянкой. Многие порицают его за это. Но Перикл не скрывает своей любви к иноземке.

Кого еще мы могли бы увидеть на пиру?

Вот Фидий — великий ваятель, художник, архитектор. Это он помогает Периклу перестраивать Афины.

Под его командованием работает в Акрополе многотысячное войско архитекторов, скульпторов, плотников, медников, каменщиков, золотых дел мастеров. У каждого мастера, как у полководца, под началом отряд рабочих.

Эти воины вооружены не мечом и не копьем, а резцом ваятеля и лопаткой каменщика. Их работа не в том, чтобы убивать, делать живое мертвым, а в том, чтобы мертвое делать живым, тяжелые, неподвижные глыбы мрамора они превращают в вечно юные, полные движения тела богов и богинь, в легкие и стройные колонны храмов. Они заставляют камень говорить беззвучным языком барельефов, украшающих фронтоны и фризы.

Сотни кораблей подвозят в афинскую гавань мрамор, медь, золото, слоновую кость, кипарис, черное дерево для построек.

Фидий — глава этого войска строителей, созидающего не одно лишь какое-нибудь прекрасное здание, а целый город красоты.

Рядом с Фидием — Еврипид.

И он тоже ученик Анаксагора. Он подвергает сомнению то, что кажется истиной другим. Он не склоняет головы перед властью судьбы и богов. Каждое слово его трагедий потрясает сердца зрителей в театре.

Трудно править четверкой коней, запряженной в боевую колесницу. А он правит тысячами душ, которые стремятся в разные стороны, и заставляет их всех жить одной жизнью, одной мыслью, одним чувством.

Многие из зрителей в театре еще верят в древних богов. Их души робки и суеверны.

Но Еврипид крепко держит вожжи в руках. И самые робкие против воли устремляются вперед. Самые суеверные повторяют слова трагедии: «Если боги несправедливы, они не боги».

Перикл, Аспазия, Фидий, Еврипид...

Славные ученики славного учителя.

Бывало, в старину вожди пировали с дружиной за крепкими стенами своих дворцов. Сотни быков приносились в жертву богам. Ветер разносил далеко тяжелый жертвенный дым, веселые крики и песни, громовой хохот пирующих.

Казалось, это пируют великаны.

И вот другой пир.

Тут тоже собрались не карлики.

Разве Еврипид не стоит Ахилла? Ахилл вызывал на поединок людей. А Еврипид требует к ответу богов.

А Перикл? Разве он не выше Одиссея?

Он правит не маленькой Итакой, а великим союзом городов, рассеянных по берегам и островам морей.

Пусть мышцы этих людей не так сильны, как мышцы героев Гомера. Но их разум шире, их глаза дальше видят.

Эти могучие люди собрались для того, чтобы послушать самого старшего из них.

Мы с трудом различаем их сквозь дымку времени.

Они возлежат на ложах, расставленных полукругом. К ложам придвинуты низкие столы. В кубках темнеет вино, корзины полны виноградом.

Мы видим, как то один, то другой из беседующих меняет положение тела: опирается локтем на подушки, оборачивается к соседу. Их губы шевелятся, нам даже кажется, что мы слышим вопросы и ответы.

Но мы можем только догадываться, о чем они говорят.

Их лица обращены к Анаксагору.

О чем идет речь сегодня?

Анаксагор рассказывает своим слушателям о вселенной. И они с изумлением узнают, что есть другие миры, кроме Земли. Вот земля, которую мы называем Луной. На ней возвышаются горы. На ней есть деревья и животные.

Вот Солнце — гигантский раскаленный камень, увлекаемый вихрем. Этот вихрь создал своим круговоротом все, что есть в мире. Он отделил холодное и темное от горячего и сверкающего.

Солнце несется по небу, взрывая эфир, как корабль взрывает морскую пену. И от этого бурного движения оно становится все горячее. По пути от него отрываются обломки и несутся во все стороны падающими звездами.

Когда такой обломок падает на землю, суеверные люди долго не решаются к нему приблизиться. И когда они наконец подходят, они видят, что небесный гость — это только камень.

Все слушают речь мудреца, который видит то, чего еще не видят другие. Его разум проникает в глубины неба и открывает там новые миры, о которых еще не грезилось никому...

Анаксагор продолжает свою речь. Он говорит о «семенах вещей», о мельчайших осколках, на которые распадаются и из которых составляются вещи. Элементов не четыре, их бесчисленное множество.

Анаксагор не верит в богов. Но ему кажется, что Высший Разум должен был дать миру первый толчок, завести мир, как заводят самодвижущуюся игрушку.

Старый мудрец так часто толкует о Высшем Разуме, что его и самого прозвали в Афинах «Разум».

Если бы на пиру у Перикла собрались робкие, суеверные люди, они в страхе отшатнулись бы от того, кто не почитает богами ни Луну, ни Солнце. Они боялись бы выйти потом на улицу: ведь бог Солнца может поразить их стрелами только за то, что они слушали нечестивые речи.

Но гости Перикла—это люди нового склада. Они умеют не верить в то, во что верили деды. Они все проверяют рассуждением.

И сам хозяин выше всего чтит человеческий разум.

Вот что рассказывают о нем учителя красноречия в назидание ученикам.

Однажды во время войны Перикл снарядил сто пятьдесят судов, посадил на них воинов и собирался отчалить. Когда все уже были на кораблях и Перикл взошел на свой корабль, случилось затмение солнца. Стало темно, и все испугались, считая это зловещим предзнаменованием.

Но Перикл недаром был учеником Анаксагора.

Видя, что кормчий в ужасе не решается отчалить, Перикл закрыл его глаза своим плащом и спросил?

— Страшно ли тебе смотреть на этот плащ? Удивленный кормчий ответил:

— Нет, не страшно.

— В чем же разница? — спросил Перикл.— Только в одном: то, что вызвало затмение, больше этого плаща...

Ночью после пира Анаксагор возвращается домой по улицам спящего города.

В свете луны платаны кажутся осыпанными белыми цветами. Вдали темной громадой высится над Афинами обнесенный стенами Акрополь. Это — крепость богов. Там, на холме, их храмы. Там Афина Паллада поднимает к звездному небу свое золоченое копье.

Все давно уже спят. Агора — рыночная площадь—пуста. Анаксагор останавливается и, запрокинув голову, всматривается в серп луны. Он напрягает зрение. И вот на лезвии серпа вырисовываются зазубринки. На шероховатом серебре проступают темные пятна долин и гор.

Новыми глазами смотрит он на небо. Самое небо словно стало новым.

Когда-то и ему тоже казалось, что Лун*а от нас не так далеко, что этот блестящий, серебряный лук богини-охотницы висит совсем низко над землей.

И вот этот лук ушел в недоступную глубину.

Небеса опустели. Там, где каждую ночь крылатый конь уносил Андромеду и копье Персея поражало дракона, теперь простирался океан пространства с горящими в нем островами миров.

Не может быть, чтобы все эти бесчисленные миры были необитаемы.

Анаксагор идет дальше по пустынной улице, погруженный в размышления.

Луна еще светит над Афинами, но на земле уже начинается утро. Первыми просыпаются петухи. Их перекличка будит тех, кто добывает свой хлеб собственными руками.

В маленьких домишках предместий наспех, впотьмах обуваются и бегут на работу ткачи, печники и гончары... Сапожник, затеплив масляную лампадку, берется за шило. Если он успеет закончить до восхода солнца хоть одну сандалию, он заработает себе на ячменную муку.

В темной мастерской оружейника сыплются искры: раб что есть силы работает кузнечным мехом, раздувая в горне огонь.

Хозяйка расталкивает своих рабынь. Ей не выговорить их варварских имен. И для простоты она называет их просто «Азия» или «Сирия», смотря по тому, откуда они родом.

— Азия! Сирия! Фракиянка! Довольно вам храпеть! Видно, работа не очень-то вас тревожит.

Во всех дворах начинается протяжный, заунывный скрежет: это женщины мелют зерно на ручных мельницах.

Скрежет мельницы, похожий на стон, напоминает каждому о дневных заботах: это святые заботы о хлебе, о детях. Зерно еще не смолото, а дети уже просят есть.

По дорогам идут в город крестьяне. Один несет на спине мешок с зерном. У другого на плече коромысло с двумя тяжелыми корзинами. Через края свешиваются черные, еще блестящие от росы гроздья винограда.

На рыночной площади уже много народу.

Становится все светлее.

Торговцы натягивают свои палатки и расставляют переносные ларьки, сплетенные из камышей.

Раздается удар колокола, а за ним второй, третий...

Торговля на рынке начинается...

Анаксагор не спеша идет по рыночной площади. Каким торжественным и безмолвным был этот город ночью! И сколько в нем сейчас суеты и шума!

Вот продавец маслин. Он поддерживает руками и животом свою корзину, голова его запрокинута назад. Он старается перекричать других торговцев. Он так расхваливает свой товар, как будто греки никогда не ели маслин.

Его крик останавливает проезжающего через площадь воина. Придерживая одной рукой коня, воин снимает с головы блестящий шлем и протягивает торговцу. За один обол — за пятачок — торговец наполняет маслинами доверху медный шлем, подбитый сукном.

У Анаксагора часто не бывает даже обола, чтобы купить маслин.

Когда-то и у него были свои оливковые деревья, были обширные поля и виноградники. Эти поля поросли теперь травой. По давно заросшим бороздам пасутся козы и овцы. Еще в молодости Анаксагор покинул свою землю и свой дом, для того чтобы все помышления отдать одному-единственному делу. Он не хотел, чтобы тысячи житейских забот заставили его позабыть о самой большой и главной заботе — познать истину, охватить взглядом весь мир».