Поместье — это отдельный мирок, который мог бы существовать, даже если бы вокруг все исчезло, если бы графский замок с соседними селами очутился на острове посреди океана.

Здесь крепостные сами ткут для себя и для своего господина — сеньора — полотно, сами выделывают кожу и шьют сапоги, варят пиво, мелют зерно, ловят рыбу.

Это не рабы, а крепостные.

Вместе с Римом рухнул рабовладельческий строй, простоявший тысячелетия.

В мире складывается и крепнет новый строй — феодальный.

Есть еще рабы в помещичьих усадьбах. Но не на этой дворне все держится, а на крепостных.

Раб ненавидел труд, а крепостной не знает, как бы он жил без труда. Он хозяин только наполовину или на одну треть, но все-таки он хозяин. Он работает не покладая рук и на помещика и на себя. У раба не было ничего своего, а у крепостного — свои орудия, он заботится о том, чтобы и борона и плуг были в порядке.

Все держится на труде крепостного в этом поместье, которое стоит, как остров, среди лесов Франции или Германии. Вокруг дремучая чаща, в которой водятся волки и медведи. Только изредка проедет по лесу помещик со сворой собак,со свитой псарей и доезжачих. Далеко разнесется лай собак и звук рогов, и снова все стихнет.

Люди не часто покидают родные места. Дороги плохи, по ним и верхом не всегда проедешь. А уж если встретятся покойник и невеста, сваДьба и похороны — им никак не разъехаться.

Кому охота пускаться в далекий путь! Каждый замок на холме у дороги — разбойничье гнездо. Того и гляди, на проезжающих налетит шайка вооруженных грабителей во главе с самим сеньором. Тогда только держись!

Существует закон: что с возу упало, то пропало. И всегда есть охотники позаботиться о том, чтобы с возу упало побольше.

Впрочем, на возах ездят редко. Купцы большей частью странствуют пешком, неся весь свой товар на спине — перец и гвоздику из далеких восточных стран, блестящее фризское сукно, яркие шелковые ленты для девушек.

Через много веков купеческий суд в Лондоне будет все еще называться «Суд пыльных ног» — в память о тех временах, когда купцы путешествовали пешком по пыльным дорогам.

Теснее, уже стал мир.

В Австрии монах-летописец пишет, что норманны, англичане, французы — еще совершенно неизвестные народы. А в Англии и во Франции многие даже и понятия не имеют с том, что такое Австрия.

На иноплеменников смотрят косо. Иноземного купца можно увидеть разве только на ярмарке. Но ярмарки бывают в немногих городах, да и то редко.

Случается, что драка с иноземными купцами переходит в резню, а торговля превращается в грабеж. Купцы ломают лари и будки, ломают ребра друг другу.

Люди снова так же мало знают о планете, на которой живут, как о далеких звездах. Им нет дела до остального мира: ведь они легко могут обойтись без него.

Книг почти не осталось, их можно увидеть только в монастырях. Не монахам — мирянам — запрещено читать даже священное писание.

Мир снова сжимается.

Даже ученые люди и те опять представляют себе мир в виде тесной комнаты. Эту комнату окружает со всех четырех сторон Океан. За Океаном поднимаются стены мира. Они закругляются кверху и образуют небесную твердь. А над твердью живут бог и святые.

В этом узком и тесном мире всего только одно море посреди земли, три залива и три большие реки: Нил, Тигр и Евфрат. У самого края света, за Океаном, есть еще другая земля, на которой находится Рай.

Так изображен мир в книге «Христианское местоописа-ние». Это старая книга. Ее написал еще в VI веке египетский монах Козьма. В те времена еще не забыта была в его родном городе Александрии греческая наука.

Да и сам Козьма повидал свет, побывал в далеких странах. Недаром его прозвали «Индикоплов» — «Пловец в Индию». Но Козьма отвергал науку: от знания, говорил он, рождается гордость, а гордость — это грех. Может быть, ученые и правильно объясняют солнечные и лунные затмения, но людям от этого мало пользы. И Козьма смиренно добавлял: «Я не сам собой, не своим мнением, а божественным писанием научен».

Ученые не хотят больше читать книгу природы. Их взоры прикованы к пожелтевшим свиткам писания. Когда их усталые, воспаленные глаза снова вглядываются в мир, они не видят его.

Вокруг не деревья, не цветы, не птицы, а знаки и строчки. Каждая вещь существует только для того, чтобы подтвердить или пояснить писание.

В полутемной келье учитель читает ученикам монастырской школы книгу «Физиолог». Это книга о диковинных зверях.

«А естество слона таково: если упадет, не может встать — не сгибаются у него колени. Когда он захочет спать, то засыпает, прислонившись к дубу. Охотники же, понимая слоновое естество, подпиливают дерево. Когда слон, придя, обопрется о него, дуб сломится, и слон начнет реветь. Другой слон, услыхав, придет ему помогать, упадет сам, и закричат оба. Тогда придут двенадцать слонов, и те не смогут поднять лежащего, и снова все возопиют. После же придет малый сло-иик, просунет хобот под лежащего и подымет его...»

Дети слушают, раскрыв глаза, но учитель не дает им размечтаться о тех странах, где водятся слоны.

Он объясняет им, что великий слон — это совсем не слон, а Закон — старая еврейская вера. А малый слон — это Спаситель, который смирился и принял рабий образ, чтобы спасти, поднять человека.

Интересная история превращается в хитроумное и замысловатое поучение.

Сказания о далеких странах все теснее переплетаются с поучениями, с житиями святых.

Рассказывают о святом Брандане и его спутниках. Они плыли по морю и увидели большой остров. Причалили к острову, разбили на нем лагерь. И вдруг остров плеснул хвостом и поплыл. Тут только поняли, что это не остров, а громадная рыба...

Во всех подробностях изображают страну на Востоке, которой правит благочестивый первосвященник Иоанн. Его трон сделан из изумрудов, рубинов и жемчуга.

На пирах у негб во дворце садится за стол тридцать тысяч человек.

Ему прислуживают семь королей, шестьдесят два герцога, двести шестьдесят пять маркграфов. Справа и слева стоит по двенадцати епископов.

И все верят этим сказкам.

Как не верить, когда и гости и приближенные первосвященника так точно подсчитаны и перечислены!

Человек снова живет в маленьком, тесном мире и рассказывает сказки о том, что творится за его стенами.

Девушки поют за прялкой песню о старом короле, который жил на краю света, в стране Туле. Морские валы бушевали у подножия башни, а в башне пировал король со своими рыцарями...

Это та самая Туле, о которой рассказывали греческие моряки на заре мореплавания.

Дети с любопытством рассматривают картинки в книгах о паломниках к святым местам. На одной из картинок изображены Земля и Небо. На Земле видны горы и равнины, леса и поля.

Над крошечными рощами поднимаются островерхие крыши крошечных монастырей и замков. Земля прикрыта небом, словно круглым шатром. Этот шатер усеян светилами, на нем одновременно видны Солнце, Луна и звезды. Тут сразу и день и ночь.

Впереди, у самого края небесного шатра, стоит на коленях благочестивый странник в монашеской одежде, с посохом в руках. Он раздвинул ткань шатра, выглянул наружу и с удивлением озирается.

Он видит за пределами мира хрустальные небесные сферы и огромное колесо, которое их вращает.

Мир на этой картинке изображен очень маленьким, края света совсем близко.

Вот он — ребенок, мечтающий дойти до края света.

Сколько трудов стоило человеку раздвинуть мир! И он опять очутился в маленьком, тесном мире. Каждое поместье— замкнутый мирок, живущий своим хозяйством.

Но в этом маленьком мирке идет работа, идет перестройка человеческой жизни. Придет время, и эта скрытая работа станет явной для всех. И тогда еще шире, чем прежде, раздвинутся стены мира.