«Все пути ведут в Рим»,— говорит старая поговорка.

И путь истории, путь человека тоже проходит через Рим.

Афины так и остались государством-городом, живым свидетелем тех далеких времен, когда долина реки, стесненная горами, составляла все государство.

А возвышение Рима началось уже в те времена, когда горы и моря перестали быть преградой для человека. Даже стена Альп, отгораживающая Италию с севера, не могла помешать могучему росту Рима. Он захватил всю Италию, он простер руки к дремучим лесам Галлии, к сицилийским нивам.

Словно продолжение римских улиц, протянулись во все стороны прямые, широкие дороги, выложенные восьмигранными плитами, укрепленные плотно убитым песком. Они начинались у позолоченного дорожного столба на Форуме, на главной площади города, и шли на юг — к Сицилии, на север — к Дунаю и Рейну, на запад — к Испании, на восток — к Византии.

Встречая реки, ущелья, овраги, дорога переступала через них каменными опорами моста и шла дальше. Она добиралась до морского берега и, став невидимой, устремлялась вдаль, к берегам Греции, Африки, Британии.

Римлянам не пришлось заново покорять моря. У морских берегов они нашли готовые корабли. Эти корабли стояли в гаванях греческих колоний. И римляне сразу же создали себе флот не топором, а мечом...

Все дороги ведут в Рим. И по всем дорогам идут в Рим тяжело нагруженные корабли и караваны.

Из Египта везут зерно и шлифованный камень, папирус для книг и чаши из цветного стекла.

Из Греции доставляют паросский мрамор, коринфскую бронзу, хиосское вино, мед из Гимета, павлинов с Самоса, журавлей с Мелоса. Павлины и журавли — лакомое блюдо на пирах у богатых римлян.

Испания посылает в Рим хлеб и вино, воск и смолу, серебро и золото. В Риме дорого ценятся испанская ветчина и испанские устрицы.

Галлия дает Риму хлеб и вино В галльские рубашки одевают рабов Галльское красное сукно продают в Риме не дешевле, чем восточный пурпур.

Из Британии идет олово, с берегов Эльбы — янтарь.

Далеко, на краю света, за рекой Танаис — Доном, за могучей рекой Ра — Волгой, на склонах Урала и Алтая охотники бьют из лука зверей и старатели промывают золотоносный песок. По прикаспийским степям кочуют сарматы в своих шатких домах, поставленных на колеса,— кибитках. Они перевозят меха и золото к берегам Меотийского болота — Азовского моря. На берегах Борисфена — Днепра — скифы-пахари погоняют волов. Из города Танаис, из Пантикапеи — Керчи — греческие моряки доставляют скифское зерно, меха, золото в Византию и в Рим.

Через пустыни и горы идут вереницы верблюдов. Они везут с востока — из Индии и Аравии, из Средней Азии и Китая — мирру и ладан, гвоздику и перец, жемчуг, драгоценные камни, шелковые ткани.

Есть и другой путь с востока — по морю.

Где-то около Цейлона ведут борьбу с ветрами и бурями плоскодонные суда, сшитые из кокосовых планок. Они везут дорогие китайские шелка. На Малабарском — западном — берегу Индии товар перегружают на египетские суда. Искусные лоцманы проводят корабли по опасным пучинам. Много дней странствуют моряки по волнам, пока не достигают Красного моря.

Люди уже умеют соединять моря. Они построили канал между Красным морем и Нилом. По Нилу корабли идут в Александрию. А оттуда китайские товары доставляют в Рим.

Знатные римские матроны перебирают шелка своими холеными пальцами. И они даже не представляют себе, чьими руками выткана эта шуршащая ткань, чьи раскосые глаза выбирали затейливый пестрый рисунок.

Где она — эта страна шелка?

Географы и те не могут ответить на этот вопрос.

Они думают, что есть две страны шелка. В одной живут Сины — ее можно достигнуть морем. В другой живут Серы — она лежит в конце долгого пути по суше, в Восточной пустыне.

И никто еще не догадывается, что это одна и та же страна— Китай, что и Серы и Сйны — это китайцы.

А в Индии, в Китае люди тоже плохо представляют себе, что такое Рим, и называют его Да-Цинь, Маха-Чина, что значит— Большой Китай.

Окраины мира еще окутаны туманом В Риме расскачм-вают, что вся Индия окружена высокой стеной из слоновых клыков. Оттого-то в нее и трудно проникнуть. Слонов называют «змеерукими волами». Слон все еще кажется римлянам странным животным — громадным быком с рукой в виде змеи.

Но время идет, и с каждым веком окраины мира отодвигаются все дальше и дальше. В начале нашей эры римские купцы делаются частыми посетителями Индии. На Малабарском берегу среди храмов индийских богов появляется римский храм в честь императора Августа.

В Риме строят, по повелению императора Августа, большое здание. В этом здании помещают для обозрения огромную карту империи. Римляне говорят, что она впервые представила миру зрелище мира. На ней изображены все страны — от земли Синов до земли Туле — до островов, лежащих где-то на севере, за Шотландией.

И сердце этого мира — Рим.

Все реки несут грузы в Рим: и Дон — Танаис — на севере, и Оксус — Аму-Дарья — на востоке, и Нил на юге, и Тамеза — Темза — на западе. Все гавани и пристани — в Колхиде,, в Индии, в Египте, в Палестине — это станции на пути в Рим.

Что же дает Рим взамен за все богатства, которые в него стекаются отовсюду?

У него мало товаров, которые он мог бы продать. В Остии — около Рима — грузят на корабли бочки вина и масла, мешки с шерстью. На север — в Галлию — идут изделия римских ремесленников. Но что эго значит по сравнению с тем, что мир дает Риму!

За товары, идущие с востока — из Индии и Китая,— Рим щедро расплачивается серебром и золотом Навстречу шелку, рубинам, сапфирам текут золотые и серебряные реки. Римские монеты — динарии и сестерции — и через две тысячи лет будут находить в земле на берегах Инда и Ганга. Иной раз это фальшивые монеты. Римляне не стесняются обманывать индийцев, не умеющих отличать настоящие деньги от поддельных.

Но откуда у римлян столько денег?

В течение двух веков они грабили покоренные народы.

Каждый завоеванный город платил тысячи талантов только за го, что его завоевали. Побежденные оплачивали расходы победителей.

В Рим шли по морю сотни кораблей, груженных деньгами. Иногда эти корабли тонули, и тогда золото оставалось лежать на морском дне среди причудливых актиний и губок.

Из каждого похода полководцы возвращались миллионерами, да и простым солдатам тоже кое-что перепадало. Молодые люди из знатных семейств охотно покидали Рим, чтобы избавиться от долгов, от неумолимых заимодавцев. Они возвращались богачами и без труда отдавали ростовщикам по два динария вместо одного.

Вместе с легионами полководца Цезаря в Галлию шли дельцы — скупщики рабов и золота, ростовщики, меняла, оценщики.

Воины совершали чудеса храбрости. Они наводили под градом стрел мосты через шумящие потоки. Они смело углублялись в дремучие леса, где за каждым деревом мог таиться враг.

И все это делалось как будто только для того, чтобы Галлия оказалась в руках ростовщиков. Римляне, смеясь, говорили, что ни один грош, ни один сестерций не может пошевелиться в Галлии, не оставив следа в приходо-расходных книгах римских менял.

Прожорливая стая ростовщиков и откупщиков грабила провинции. А когда в Риме изменились порядки, когда в 31 году до нашей эры республику сменила империя, для покоренных народов это означало только одно: что их будут грабить по новому способу. На смену дельцам республики пришли чиновники императора. Они произвели перепись всего населения провинций, чтобы ни один человек не мог укрыться от тяжелых податей.

Оказалось, что на каждого римлянина приходится пятнадцать неримлян. Эти пятнадцать должны были кормить одного.

Во все стороны протянул Рим свои лороги — свои руки.

За чем тянутся эти жадные руки? Что им нужно?

Им нужно все, что есть на земле. А больше всего нужны рабы.

На римских рынках продают рабов, привезенных со всех концов света. У некоторых ноги натерты мелом. Это значит, что их привезли из-за моря. Те, у кого на голове лавровые венки, взяты в плен на войне, где-то на берегах Рейна. У них голубые глаза и белокурые волосы. А рядом с ними — черные курчавые люди из африканских пустынь...

Снова одни становятся свободными ценой порабощения других. И снова рабство лишает свободы самих свободных.

На новом месте с небывалой силой разгорается старая война всех со всеми: свободных — с рабами, богатых — с бедными, полноправных — с бесправными, победителей — с побежденными.

История словно повторяется.

Но история никогда не повторяется. Все течет. Нельзя в одну и ту же реку войти дважды...

Римлянам удалось то, что не удалось афинянам: покорить все страны вокруг Средиземного моря.

Где-нибудь в Египте или в Галлии земледелец сеет, жнет, молотит хлеб. А этот хлеб раздают потом в Риме даром нуждающимся гражданам, у которых нет ничего, кроме кучи голодных детей.

Эти граждане давно отвыкли работать. Так же как в Афинах, рабство и здесь оставило без работы многих свободных. Их одолевают голод и скука. Они слоняются по городу и с завистью смотрят на какого-нибудь богача, который появляется на улице, лежа на пышных носилках.

Эти носилки несут на плечах рабы в красных ливреях. Впереди расталкивают народ темнокожие скороходы из Африки или из Индии. Богача окружает толпа рабов и прихлебателей.

Носилки останавливаются. Рабы поспешно приставляют справа и слева по лесенке: они не знают, с какой стороны их господин пожелает сойти. Раздвигаются шелковые занавески. Все видят человека в белой тоге. Эта тога из такой тонкой ткани, что кажется стеклянной. Под ней просвечивает пурпур туники. Нога, ступающая на ступеньку лесенки, обута в красный башмак с пряжкой из слоновой кости. Такие башмаки носят только высшие сановники, знатнейшие люди города.

У сановника равнодушное, скучающее лицо.

Римляне скучают. Но одни римские граждане сыты, а другие голодны. Чтобы голодные не роптали, им раздают даром хлеб, их забавляют зрелищами.

Когда-то их предки требовали для себя земли и работы. Потомки довольствуются тем, что требуют хлеба и зрелищ. Даровой хлеб — вместо земли, зрелища — вместо труда.

Сегодня народу показывают на Марсовом поле носорога и громадную змею длиной в пятьдесят локтей.

Завтра все поспешат в цирк, где, по повелению императора, дается новое, небывалое представление.