И мы снова возвращаемся в Милет — на шумный и людный перекресток.

Шум и грохот не прекращаются в Милете с утра до ночи. Стучат в гавани молотки корабельных плотников. На рынке протяжно стонут ослы. У причалов однообразными криками помогают своим рукам грузчики.

А сколько шуму на площади в дни народных собраний! Случается, что дело доходит до побоища. На одной стороне — богатые купцы, ростовщики, судовладельцы. На другой стороне— трудовой люд, мастеровые, матросы, грузчики. Плохо тут приходится иной раз надушенным щеголям, их тонким пурпурным мантиям, их искусным прическам.

Потолкаемся среди людей. Тут говорят на всех языках. Тут сталкиваются и смешиваются все наречия, обычаи, верования.

Вот среди шума и говора раздаются звуки флейт и громкие крики. Это финикийские моряки по случаю своего прибытия славят бога Мелькарта. Они пляшут под звуки флейт, подпрыгивают, катаются по земле.

А рядом греки с далеких островов Эгейского моря вытащили на песок свой корабль и разводят огонь, чтобы принести жертву морскому богу Посейдону.

Бывало, прежде человек жил всю жизнь на земле отцов и крепко держался отцовской веры. Но море перемешало и людей и богов. Чего только не услышишь, не увидишь, странствуя по свету! Как разноречивы сказания о богах! Вот у эфиопов боги черные и курносые, а у фракийцев — рыжие и голубоглазые. Почему же считать, что одни только греки правы, а эфиопы и фракийцы неправы?

Жители Милета — деловые люди — купцы, мореплаватели. Они давно уже стали сомневаться в старых сказках о богах и героях. Ведь если послушать бродячих певцов, так выходит, что все знатные ведут свой род от богов.

Но коли так, то почему же боги не заступились за свое потомство, когда милетские купцы и ткачи, матросы и грузчики расправлялись со знатью?

Уроженец Милета Гекатей странствует по земле, поднимается на горы, заглядывает в пещеры. Он слышал еще в юности, что есть два входа в подземное царство: один на севере — у Левкадской скалы, другой на юге—на Тенарийском мысу. Гекатей разыскивает на Тенарийском мысу глубокую пещеру и проникает в нее с факелом в руках. Он слышал, что вход в Аид охраняет страшный трехглавый пес Цербер. У этого' пса вместо хвоста — змея. Гекатей не верит в эту сказку. Он смело углубляется в пещеру, блуждает по ее закоулкам, и его факел рассеивает древние суеверия

Он возвращается к своим спутникам и рассказывает им, что не видел ничего, кроме змей и летучих мышей.

Должно быть, говорит он, люди наткнулись в пещере на большую змею и со страху приняли ее в потемках за хвост невиданного чудовища.

Так человек убивает сказочное чудовище не мечом, а сомнением.

«Разноречивы мнения эллинов, и смешными кажутся они мне» — такими смелыми словами начинает Гекатей свою книгу.

Но Гекатей не один. Он еще не родился, а в Милете уже были люди, которые умели и видеть и думать по-новому.

Это были первые греческие ученые — Фалес и Анакси-мандр.

Чему они учили?

Было бы проще всего, если бы мы могли положить перед собой и прочесть их книги — от первой строчки до последней. Но в том-то и дело, что от этих книг ничего не осталось, кроме немногих отрывочных фраз.

Такова судьба всей древней науки. Исследователь с трудом разыскивает мысли первых ученых в сочинениях, появившихся позже. Эти мысли кое-как приютились на чужих страницах — в чужом и нередко враждебном обществе.

Случалось, что средневековый монах уступал несколько строчек в своем богословском трактате философу-язычнику древнего мира. Но зато как дорого приходилось гостю платить за приют! Его ведь и впускали только для того, чтобы как следует отчитать.

Словно обломки разрушенных зданий, лежат перед нами обрывки первых научных книг. И мы с трудом собираем, складываем эти обломки, чтобы представить себе, что это была за книга, как стояли колонны в здании и какую они поддерживали кровлю. Многое погибло навсегда, о многом приходится только догадываться.

Эти книги были написаны на свитках из папируса. Папирус не очень прочный материал. И двадцать пять веков — немалое время. Но он мог бы все же уцелеть. Дошли же до нас многие египетские свитки, а они ведь гораздо старше.

Что же помогло времени в его разрушительной работе? Помогла рука человека.

Книги первых греческих ученых несли в мир новые, смелые мысли. Каждая строчка звучала как вызов старым верованиям. А старое не уходит без борьбы. И нередко случалось, что противники нового скупали и сжигали книги, которые и-м мешали.

И вот перед нами несколько страничек, из которых можно хоть что-то узнать о первом греческом ученом.

Мы читаем, что его звали Фалес, что, вероятно, родом он был финикиянин, что его считали одним из семи величайших мудрецов древнего мира.

До нас не доносится голос самого Фалеса, но мы отчетливо слышим голоса тех, кто с ним спорит. Вместе с этими серьезными речами до нас доходят толки и пересуды толпы.

Одновременно с наукой появились и анекдоты о рассеянных ученых. Первый такой анекдот рассказывали о Фалесе. Люди плохо понимали, зачем Фалес смотрит на звезды. Но они со смехом передавали друг другу, как он однажды, заглядевшись, упал в колодец и как по этому поводу рабыня-фракиянка прочла ему наставление: «Ты хочешь знать, что на небе, а не видишь, что у тебя под ногами».

Вот какой почтенный возраст у анекдотов этого сорта.

В древности было принято считать, что труд — это дело рабов, ремесленников, крестьян; торговля — дело купцов А ученый должен быть человеком не от мира сего.

Потому-то и Фалеса, и Демокрита, и Архимеда, и многих других ученых изображали рассеянными, отрешенными от мира людьми.

Но Фалес оттого и был великим ученым, что изучал окружавший его мир. Он совсем не так плохо видел землю под ногами и умел ходить не только по суше, но и по морю.

Он был купцом, мореплавателем, инженером. Он ходил на корабле за солью в Египет, он строил мосты и прокладывал каналы.

Наблюдая небо, он однажды еще весной предсказал богатый урожай оливок. Все деньги, которые у него были, он роздал в задаток владельцам маслобоен. Когда наступило время сбора оливок, урожай был так велик, что сразу начался небывалый спрос на маслобойни. Фалес стал тогда сдавать снятые им маслобойни за ту цену, за какую хотел. Рассказывающие об этом добавляют: «Набрав таким путем много денег, Фалес доказал тем самым, что и философам при желании разбогатеть нетрудно, только не это составляет предмет их желаний».

Что же нового открыл Фалес?

Соберем все, что о нем рассказывают.

Говорят, что Фалес открыл времена года и разделил годна 365 дней.

Но это он мог узнать и в Египте, где ему приходилось бывать.

Он указал на созвездие Повозки — Малую Медведицу. Но еще финикийские моряки, плавая, определяли путь по созвездию Повозки.

Он высчитал, что поперечник Солнца составляет одну семьсот двадцатую часть небесного круга. Но это было известно и вавилонским жрецам, а из Вавилона это могло дойти и до Милета. Ведь Милет стоял на перекрестке дорог.

Фалес предсказал затмение солнца. Но и это делали вавилоняне.

Он первый из греков начал изучать геометрию. Он нашел способ узнавать высоту пирамид, измеряя их тень. Но геометрией занимались и египтяне, а Фалес только перенес ее к себе на родину.

Он утверждал, что земля плавает на воде, как круглый деревянный плот.

Вода качает землю и врывается в ее недра снизу — от этого происходят землетрясения. Но и вавилоняне говорили, что земля покоится на воде.

Он считал, что вода — начало всего. Но и жрецы в Вавп-лоне тоже считали, что мир произошел от Матери Тиамат — водной пучины. А египетские жрецы говорили, что вначале был старец Нун — стихия воды.

Что же нового сделал Фалес?

Он собрал и перенес к себе на родину мысли и знания, копившиеся веками в Египте, в Вавилоне, в Финикии.

Это много. Но он сделал не только это.

Он не просто собрал то, что нашли другие. Он сумел по-новому взглянуть на вещи. И в этом его заслуга.

Там, где для вавилонских жрецов была богиня водной пучины Тиамат, он увидел вещество — воду. Где для них был бог бездны Апсу, он увидел пространство.

Когда египтяне изображали небо и землю, они рисовали их в виде богов.

Фалес учился у египетских жрецов, но он был таким учеником, который по-своему понимал то, чему его учили. Для него Солнце не было больше богом. Он говорил, что Солнце — «землистое», оно составлено из того же материала, что и Земля. И Луна тоже по природе землистая. Солнце затмевается, когда Луна проходит через него по прямой линии.

Это как будто небольшая поправка — слово «кто» заменить словом «что» и, вместо того чтобы спрашивать: «От кого произошел мир?» — задать вопрос иначе: «Из чего произошеп мир?»

Но этой поправки было довольно, чтобы наука пошла дальше своим путем, все больше удаляясь от религии.

Мир произошел из воды, говорил Фалес, вода — начало всего. Этот мореплаватель во всем видел воду, и даже земля представлялась ему кораблем, качающимся на волнах.

Почему же именно воду Фалес считал основой всего?

Он искал в природе материал, из которого все состоит. И он не мог найти для этого ничего более подходящего, чем вода. Вода принимает форму любого сосуда. Так не может ли она принять форму любой из вещей. Она текуча и подвижна. Не оттого ли мир полон движения? Она все оживляет. Где нет воды, там нет и жизни.

Вода — это тот материал, из которого вещи происходят и в который они обращаются. Ничто не возникает и ничто не уничтожается в мире. Материя вечно изменяется, но она не может появиться из ничего и не может исчезнуть.

С удивлением узнаем мы в первом слове науки ее последнее слово.

Ведь мы и сейчас утверждаем, что материя не возникает и не уничтожается.

И все-таки от этого первого учения о материи еще далеко до науки нашего времени. Кто же теперь станет говорить, что материя это вода! Рассуждения Фалеса кажутся нам наивными, как первые догадки ребенка. Фалес еще противоречит себе: он думает, что «мир полон богов, демонов и душ», что магнит притягивает железо, потому что у магнита есть душа...

Даже такому человеку, как Фалес, нелегко было освободиться совсем от веры в богов.

И все-таки учение Фалеса нанесло удар этой старой вере, с давних пор освящавшей господство знати.

Ведь Фалес был из новых людей, из тех купцов и мореплавателей, у которых не было божественных предков, но были рабы и деньги, нажитые торговлей.

Эти новые люди доказывали, что и потомок вождей, и простой матрос на корабле одинакового происхождения.

Мир не произошел от богов. Все в мире возникло из одной и той же материи. Все граждане равны в государстве, как равны капли воды в море.